Сергей Андрияка: «Любовь нельзя объяснить, она продолжается»

Помните, на телевидении выходит такая программа «101 вопрос взрослому» — это ток-шоу, в котором взрослый герой отвечает на вопросы детей. В «Сириусе» часто проводят подобные встречи.  Детская непосредственность, искренность и отсутствие страха задать неудобный вопрос известному человеку превращают общение в яркий и интересный разговор. На этот раз учащиеся «Сириуса» «пытали» вопросами своего любимого наставника, народного художника России, действительного члена Российской академии художеств, ректора Академии акварели и изящных искусств, основателя и художественного руководителя Школы акварели, педагога «Сириуса» Сергея Андрияки. Получился живой диалог на равных, часть которого можно прочитать, а полное видео посмотреть. 

Топ 7 вопросов от учеников Образовательного центра «Сириус» Сергею Андрияки:

– Сергей Николаевич, верите ли вы в существование таланта и каких-то врожденных способностей? 

«Я понимаю многих родителей, с которыми мне приходится очень много общаться. Они говорят: «Вот посмотрите, мой талантлив или не талантлив?”. Я на это всегда говорю: “У вас ребенок нормальный? Если нормальный, спите спокойно”. Это обычно бывает большая-большая проблема, потому что человек очень талантливый, очень творческий, ему трудно жить: и самому с собой, и с окружающими». 

«Так получается в нашей жизни, что мы как-то особенно смотрим на какую-то сверхспособность, сверхумение или сверхмастерство, а на самом деле есть ещё один талант, который существует. Он дан абсолютно каждому – быть человеком. Это очень просто и в то же время – очень трудно.

Это общечеловеческие, нравственные понятия. Их в себе сохранить безумно трудно. Это как раз тот талант, который дан абсолютно каждому человеку: дворнику, уборщице, каменщику, инженеру, ученому. Без него – все таланты бессмысленны, потому что они могут принести только зло. Культура, искусство – должны нести свет людям. Были случаи, когда искусство останавливало человека от самоубийства или от какого-то преступления – это очень дорогого стоит».  

© Ярослав Яровой / Пресс-служба «Сириуса»

– Если была бы такая возможность, с кем из художников из прошлого вы бы встретились? Какой вопрос бы ему задали? 

«Мне очень хотелось бы попасть в то время, когда те или иные художники работали, и просто посмотреть на тот строй жизни, который был в их время. Выделить кого-то одного сложно. Есть художники, которых ты безумно любишь. Когда художник ценит другого художника, это значит, что он не  может разгадать его, это что-то непознаваемое для него». 

«Вы знаете, энергетика – очень большая вещь, она касается в первую очередь искусства. Любого искусства: музыкального, исполнительского и изобразительного. Есть вещи, которые всех нас притягивают, независимо ни от чего. Мы можем к этому по-разному относиться, но энергетика мощнейшая. Вот ты идешь по залу, и тебя какая-то сила останавливает.  

Я осмелюсь утверждать, что во всей мировой истории искусств остались только те произведения и те художники, которые эту энергетику сообщили своим вещам, и они остались в истории искусств. 

Это не значит, что во времена Рембрандта были художники, которые хуже писали, чем Рембрандт.  Может быть, кто-то и лучше был. Но они не остались в истории искусств, а он остался». 

© Ярослав Яровой / Пресс-служба «Сириуса»

– Как вы пришли к своей собственной технике – многослойной акварельной живописи? Многие ей писали, но только вы построили на ней школу и смогли ее так развить. 

«Я учился в Суриковской школе. Первые три года – акварель, дальше – четыре года масляной живописи. Потом я поступил в Суриковский институт на масляную живопись. Отучился шесть лет, написал диплом тоже масляной живописью. Но акварель я никогда не оставлял. Когда на летнюю практику приезжали, писали какую-то натуру или постановку маслом, а потом я что-то писал акварелькой просто для себя».

«Мои руководители мне прямо сказали: “Брось акварелью заниматься, пиши портреты, исторические картины. Ты – картинщик. Зачем ты занимаешься пейзажем, натюрмортом? Это все не надо!”. Понимаете, любовь ведь нельзя объяснить. Она все время продолжалась. Что делать? Я все развивал и развивал, все писал акварелью и писал».

«В течение трех–четырех лет я в музеи вообще не ходил. Но очень много писал, очень много наблюдал. Это было здорово! И я стал видеть этот мир без посредников. Знаете, не то, что заходишь в лес и говоришь: “Да, я видел Федора Васильева, Шишкина, всех, кто писал лес, сейчас я буду что-то подобное делать”. Нет, я своими глазами как могу: может коряво, может не так. Но это мой мир, к которому я пришел». 

«Ты просто самоотверженно это делаешь, и перед тобой возникают открытия. Когда ты своими глазами видишь мир, ты хочешь его запечатлеть, передать это состояние другим людям. Когда с акварелью начинаешь работать, ты, как живописец, начинаешь экспериментировать».

© Ярослав Яровой / Пресс-служба «Сириуса»

«Это был колоссальный труд, поверьте мне. Более того, я  со своей акварелью столько всего получал!» 

«Меня в Союз художников не принимали! Приходилось доказывать, что акварель может быть живописью, а не только графикой. И меня приняли в действительные члены Российской академии художеств по секции “Живопись”.  Все наши педагоги – по секции “Графика”, а я по секции “Живопись”. Удалось доказать, но это был очень тяжелый путь!» 

«Занимайтесь своим делом до конца. У меня мама очень не хотела, чтобы я был художником. Она знала, что это очень тяжелая профессия. Она прятала мои краски, кисточки от меня. Это был период перед поступлением в Суриковскую школу. Потом она меня позвала и говорит: “Ты готов идти до конца или не готов?” Я говорю: “готов”. Это знаете, как в монастырь. Если человек по-настоящему идет в монастырь, он отказывается от мира вообще. Вот здесь я шел сознательно и говорил: “Я готов! Я этим живу, по-другому быть не может!”» 

– Какие состояния пейзажа вам нравится писать больше всего и почему? 

«Нет плохой погоды, плохих красок в природе, они все прекрасны. Вопрос в том, что надо это видеть. Искусство изобразительное – это наше видение мира, личностное. Каждый видит только то, что хочет видеть, мы не видим все. Мы обращаем внимание на что-то, но очень многое проходит мимо. 

Мне вас безумно жалко! Потому что вы – в плену гаджетов сидите. Вы живете в виртуальном мире, который уродует ваше восприятие, полностью парализует вашу фантазию, ваше воображение, память. 

У меня было откровение. Одна замечательная дипломница хотела у меня защищать диплом. Я ей даю простые советы, а она записывает карандашиком то, что я ей говорю. Она запомнить не может! Ее безумно жалко, потому что пользование гаджетами приводит к полному беспамятству». 

© Ярослав Яровой / Пресс-служба «Сириуса»

«У меня кнопочный телефон. Я даже SMS не отправляю, но мир живет в другом формате! А настоящая культура, искусство требуют воображение и работу по памяти». 

– Есть ли у вас картина, которую бы вы хотели написать, но так и не написали?

«Безусловно! Есть сюжетные, картинные вещи, которые бы мне очень хотелось написать. Но по некоторым причинам я этого не делаю. Я их пишу мысленно, как эскизы делают иногда. Я эти работы прокручиваю все время в голове. Их очень хочется написать, но меня останавливают некоторые моменты. В нашей жизни сейчас очень много публицистики, сиюминутного. Пример простой – был ковид, сейчас о нем почти никто не вспоминает. Забыли, как кошмарный сон. Но в тот период эта тема на многих тяжело действовала. Я помню, как наши студенты делали эскизы к диплому. На них нагнали жуткий страх, как будто они сейчас умрут и все будет кончено.

Это публицистика – сегодня сделали, завтра забыли. Таких тем очень много. Но есть очень глубокие, вечные темы, может быть я сподоблюсь их сделать. Чтобы писать большие темы, нужно от всего освобождать мозги. На меня валится слишком много административных, технических, хозяйственных, финансовых и прочих вопросов. Конечно, голову освободить трудно, но я попробую».

 – Вы говорите, что искусство должно вызывать светлые эмоции, а в чем его ценность, если оно побуждает на негативные эмоции, как страх или гнев? И тянуло ли вас к созданию подобных произведений, в которые вы вкладывали негативные эмоции. Двигало ли вами подростковое девиантное мышление? 

«Были моменты, я же человек. Бывают такие состояния нехорошие, внутренние: огорчения, переживания из-за ссор или трагедия в жизни произошла, естественно, художник берет кисть и начинает работать. Неважно, что он пишет – стакан с водой, яблоко или интерьер. Весь негатив, который в нем, он туда уйдет, ему будет легче, а негатив будет в этой вещи. 

© Ярослав Яровой / Пресс-служба «Сириуса»

У меня такая история произошла с пожаром в Манеже. В Москве в 2004 году планировалась огромная выставка, вмещающая в себя около пяти тысяч работ – не только мои, но и работы наших художников-педагогов, а также учащихся нашей школы. Это огромный масштаб. Там только шесть с половиной тысяч квадратов. Рано утром мы должны были привести это количество работ. Уже завезена была краска, щиты, масса всякого оборудования. И вечером случился пожар. Я стою на Манежной площади и вижу, как рушится крыша». 

«Я почти ночь не спал. Утром увидел остов манежа. Быстро сделал набросок и написал то впечатление и тот негатив, который был во мне. Он ушел в эту работу. Она до сих пор этот негатив имеет».  

– Говорят, что учителя учат своих детей так, как бы хотели, чтобы научили в детстве их самих. Как это происходит у вас? 

«Отец меня не учил методически – делай так, делай эдак, у него не было методики. Но он говорил: “Посмотри, как красиво!”. Я смотрел, и у меня какая-то своя фантазия возникала, свое восприятие – это было здорово. 

Я задумался про наше образование. Я учился в Суриковской школе, в Суриковском институте, потом были творческие мастерские Академии художеств – это как курсы повышения квалификации. 

Я смотрю и думаю, почему никто меня не учит? А можно ли кого-то научить? Стал придумывать эту методику – как можно научить любого: маленького ребенка, подростка или взрослого человека».

«Чтобы это все работало в учебном заведении, сначала надо научить педагогов. А педагог где-то же учился, он же – художник, его кто-то учил, и он имеет представление об обучении. Так он и учит. Если его ничему никто не учил, он так ничему других и не научит. И переделать это, изменить его сознание, взгляд на образование, дать ему в руки эту методику – безумно трудно, поверьте. Единицы это берут и, может быть, по-своему даже приумножают». 

Полное видео со встречи Сергея Андрияки с учащимися  «Сириуса»