Игорь Бутман: Хочу, чтобы джаз стал визитной карточкой России, как балет и хоккей

Как собрал оркестр в клубе, где «чуть-чуть платили», зачем потом уехал в Америку, почему вернулся и что ему сейчас так нравится в России — об этом на творческой встрече в «Сириусе» рассказал художественный руководитель Московского джазового оркестра народный артист Игорь Бутман.

«Кажется, что только мы и американцы играют джаз, но в других странах думают иначе», — говорит Игорь Бутман. Его проект SIRIUS JAZZ DAYS это подтверждает. На сцену Парка науки и искусства «Сириус» на этой неделе выходили не только российские музыканты, но и исполнители из Турции и Индонезии (там ежегодно проходит один из крупнейших джазовых фестивалей мира). А певица Фантини с доминиканскими и русскими корнями стала своеобразным межнациональным связующим звеном. С нее и начался разговор с Игорем Бутманом.

— Фантини поет на многих языках, танцует и вообще замечательный артист. У меня много друзей, и у каждого из них есть друг, у которого дочка или сын поют. Фантини попала к нам по этой же схеме. Это было более 10 лет назад. На прослушивании она спела потрясающе, отлично ориентировалась в аранжировке и музыке. Потом я спросил: эту песню знаешь? Она ответила: знаю. Так мы пели весь вечер. На тот момент, кроме Ларисы Долиной, никто у нас так не знал джаз и не пел настолько расслабленно, уверенно, с чувством музыки и великолепным тембром. 

— После концертов в «Сириусе» пройдет джазовый фестиваль в Москве с участием оперной певицы Хиблы Герзмавы. Как вам работается с ней?          

— Очень приятно, что многие выдающиеся российские певцы, в том числе оперные, обращают внимание на джаз. У нас был проект с народной артисткой СССР Еленой Образцовой. Она исполнила концерт в оперном театре Metropolitan Opera и пришла на наше выступление в нью-йоркский джаз-клуб. Елена предложила нам сделать программу. Мы испытали море удовольствия от эмоций, которые исходили от Елены Васильевны, ее юмора, невероятного таланта, голоса, жизненного опыта. 

Хибла Герзмава давно выступает с джазовым репертуаром. Она делает это талантливо, гениально и ничего не теряя в своем оперном статусе. Только вносит интересные ноты, учит нас правильно петь и дышать. Оперные певцы замечательно владеют и ритмом, и импровизацией. 

В «Сириус» поедут на Гергиева и Большой театр, пляж и лыжи потом

Читать

— У вас очень успешный джазовый клуб в Москве. Не так давно открылось похожее заведение в Санкт-Петербурге. Чем они отличаются?

— В моей юности про джазовые клубы, которые процветали в Америке, мы только в журналах читали. В США это чисто коммерческие проекты — ресторан, где есть сцена, на которой играют музыканты. Зрители платят за билеты — эти деньги идут музыкантам. Слушатели покупают еду и выпивку — это идет ресторану. Многие из клубов тех времен работают до сих пор: Birdland, Village Vanguard, Blue Note в Нью Йорке и Ronnie Scott's Jazz Club в Лондоне. После 1991 года, когда Советский Союз перестал существовать и поднялись коммерческие отношения, у нас многие начали открывать джазовые клубы, читая об их успехах в других странах. Открывали и закрывали, потому что не получалась коммерческая составляющая. 

В 1999 году я случайно оказался в музыкальном клубе в «Театре на Таганке» — владелец меня попросил оценить клуб. Я посмотрел и понял: это то, что надо, и джаз там будет каждый день. Мы начали работу. В те времена было не так много джазовых артистов, которые могли привлечь внимание зрителей, но были.

Я создал свой джазовый оркестр, чтобы по понедельникам играть в этом клубе. У нас появился стимул, потому что нам хоть чуть-чуть платили. Из этого коллектива возник Московский джазовый оркестр, которому сейчас 24 года. 

С нами пел Сергей Мазаев, и каждый понедельник у нас был аншлаг

Владелец ресторана был очень доволен и поверил, что джаз может приносить доход. Потом в клубе появились первые джазовые музыканты из Америки. Тогда мы впервые продавали билеты по 20 долларов. Чуть позже приехал Уинтон Марсалис — знаменитый джазовый трубач и мой очень близкий друг. На его выступлении в нашем клубе поместилось в два раза больше посетителей, чем было рассчитано.

Уинтон Марсалис на гала-концерте в честь 60-летия Игоря Бутмана в Государственном Кремлевском дворце Фото: © Валерий Шарифулин / ТАСС

С тех пор мы открываем новые таланты, приглашаем зарубежных исполнителей и артистов из разных регионов России. Когда мы проводим фестиваль, все наши гастролеры играют и в клубе.     

В Санкт-Петербурге мы сделали новое помещение: красивый дизайн, хорошая акустика. Там много интеллигентных интересующихся людей, многие из них приходят в клуб. Я открываю для себя некоторые замечательные имена — недавно была Варвара Убель, она принимала участие в шоу «Ну-ка все вместе». На два дня ее выступлений были проданы все билеты. Очень-очень талантливая девушка.

Дело непростое — аренду надо платить, продукты надо покупать. Джазовый клуб — это коммерческое предприятие, но оно приносит и доход, и моральное удовлетворение от музыки, которую там исполняют, например, Игорь Скляр, Лариса Долина, Мариам Мерабова и зарубежные гости. 

— Вы очень много выступаете, у оркестра большой репертуар. Как формируете программы?       

— Работая с таким количеством талантливых музыкантов, задача руководителя — дать всем возможность показать себя и все разнообразие джаза в их импровизациях. Важно раскрыть возможности коллектива и даже в большей степени наших солистов: саксофонистов, тромбонистов, трубачей, гитариста, пианиста и певца. Репертуар у нас очень разнообразный — от классики до русских народных мелодий. Но главная задача — чтобы ни один музыкант не скучал, чтоб он получил долю аплодисментов от нашей аудитории и понял, что он является частью большого, мощного джазового организма. Это мои основные задачи, когда я строю программу.   

Если у нас нет приглашенных солистов, мы периодически делаем тематические концерты, где играем мою музыку или музыку Николая Левиновского. Например, у нас были концерты, посвященные классической музыке. Мы исполняли и Мусоргского, и Бородина, и Римского-Корсакова, который записан на один из наших альбомов, и Сергея Рахманинова. 

Когда я выбираю репертуар, смотрю, что до этого мы играли. Что нам интересно, что не интересно. Есть разные концертные залы, есть джаз-клубы. В клубах репертуар более расслабленный, можно дать больше соло нашим музыкантам. Если играем в консерватории и концертном зале «Зарядье», каждый раз готовим новую программу. 

Один раз мы исполняли программу Чика Кориа — это замечательный пианист, блестящий композитор и один из моих кумиров еще с детства и до сих пор. Мы с ним дружили, переписывались. У нас должен был быть большой совместный тур, готовили огромную программу, сделали ее, но, к сожалению, Чик Кориа ушел из жизни буквально за несколько месяцев до этого. 

У нас есть программы и других известных зарубежных композиторов. Есть и программы наших молодых. Для нас писали Сергей Богданов, Кристина Крит, Сергей Долженков и другие ребята. Есть программы, которые мы посвящали музыкантам старшего поколения — Герману Лукьянову, Виталию Долгову.

У нас был большой концерт с Ильдаром Абдразаковым с песнями военных лет. Когда Ильдара с нами нет, их поет Олег Аккуратов — наш пианист и певец, который знает практически все песни в мире. Когда мы исполняем программу в Турции, одну из композиций Олег поет на турецком языке, в Китае — на китайском, в Таиланде — на тайском и так далее.       

— Кто целевая аудитория джазовых исполнителей?          

— Мы представляем один из лучших оркестров мирового уровня. Юные музыканты часто приходят к нам на концерты. Сейчас многие дети, которые хотят играть на саксофоне, поступают в музыкальные школы. А где они услышали саксофон? От тех, кто выступает, кого показывают по телевизору, о ком говорят, пишут. Это наша аудитория.

Конечно, приходят и взрослые люди, у которых есть опыт, которые любят и оперу, и классику, и популярную музыку. Как мой отец, который ценил Дюка Эллингтона, Бенни Гудмена, Шуфутинского, восхищался Эдитой Пьехой и Еленой Образцовой. Ему нравилось то, что было сделано красиво и талантливо — и не важно, какой стиль. 

Мы хотим привлечь всю аудиторию. А чем ее можно привлечь? Высочайшим уровнем исполнения. И сделать так, чтобы это было интересно. 

За что я полюбил джаз, за то должна его полюбить и аудитория

Мне было 15 лет, но я же полюбил. Хотя в то же время любил Deep Purple, Uriah Heep, Led Zeppelin, The Beatles. Наша аудитория в широком смысле огромная — весь мир наша аудитория. «Весь мир у нас в руках, мы звезды континентов, разбили в пух и прах проклятых конкурентов».

— Вы долгое время жили и работали в Америке. Где вам комфортнее здесь или там?          

— Когда зарабатываешь, везде комфортно. Сегодня у меня настолько интенсивная и музыкальная, и творческая, и человеческая жизнь в России! Я вижу результаты этой деятельности. Конечно, мне комфортно здесь.

Хотя в Америке тоже себя чувствую очень хорошо. Обычно мы туда приезжаем выступать, встречаемся с замечательным зрителем. В последний раз в США мы записали альбом с музыкантами и выступали потом с ними в джаз-клубе в нью-йоркском культурном центре Lincoln Center

Но вся жизнь моя сегодня, все успехи, все переживания, все достижения или мечты связаны с Россией. Во-первых, она стала абсолютно другой, чем в те годы, когда я начинал заниматься джазом. Я один из немногих людей, который верил в джазовую карьеру, и чтобы ее совершить, мне необходимо было поехать в Америку. 

Никакие бургеры, кока-кола и джинсы меня не привлекали

Меня привлекала та музыка, которую я полюбил и стал ею заниматься. Там она была представлена на более высоком уровне. Но вернувшись сюда и увидев любовь наших людей к искусству, понял, что здесь есть для кого играть и с кем — появились талантливые молодые музыканты. 

Хочется добиться, чтобы, помимо балета и хоккея, джаз тоже стал одной из визитных карточек нашей страны — к этому мы предрасположены. Мы с моим другом Уинтоном Марсалисом, обладателем девяти премий «Грэмми», распределили: он — в Америке, я — в России.  

Оцените статью
Поделись знанием